Мне снится аэропорт. Гвалт в зале ожидания, слезы у стоек регистрации, радостные лица встречающих. Огромное живое существо, дышащее десятком раздвижных дверей, со спешащими людскими потоками вместо крови, с объявлениями на электронных табло вместо нервных сигналов. Мне снится ожидание долгой дороги.
Мне снится ветер. Порывы, ломающие деревья, рвущие провода. Люди судорожно цепляющиеся за остановку, в тщетной попытке удержаться на месте. Я еду навстречу стихии, машина ползет медленно-медленно, и порывами ветра ее понемногу сносит влево.
Мне снится, как вновь срастаются старые связи, порванные три, пять, восемь лет назад - неотвратимо, независимо от моего желания. Люди возвращаются, занимают свои места, и накрепко прикипают, не желая больше отпускать.


Мне снятся сны - очень реальные, очень живые. Проснувшись, часто невозможно отличить, что это - проснувшаяся память прошлого, фантазия или смутное видение будущего, которое произойдет - или могло бы произойти.

Мы с весной не особенно дружим. То есть, я ей радуюсь, конечно, но не более того. Никаких особенных безумств, истерик и буйства гормонов. Все проходит тихо, мирно, и обычно мимо меня.
Но есть два момента, когда сознание ненадолго - иногда буквально на несколько мгновений - переворачивается, и вселенная улыбается, обещая тебе долгожданное чудо...
Первый - обычно в самом начале марта, когда зима еще в своем праве, холодно, снежно, и сил терпеть все это безобразие уже не остается. Тогда, пусть только обещанием, слабым намеком на грядущее потепление, приходит первый весенний ветер. Он - резкий, еще прохладный, но уже - с привкусом солнца и хмеля. Всегда в лицо, как бы ты не поворачивался, ерошит волосы, распахивает куртку и рвет с шеи шарф. И от него сразу так легко на душе, так весело и радостно, что хочется бегать, прыгать и кричать во все горло.
Второй, - когда начинают цвести яблони. Это, на мой простодушный взгляд, так красиво, так невероятно нежно и трогательно, что растревоженное сердце начинает ныть и тяжело бухать где-то внизу грудной клетки. И каждый раз почти до слез и слов никаких не хватает.



картинка честно стырена на просторах интернета

Чем ближе к Питеру, тем сильнее трясутся коленки.

Я все пытаюсь доказать себе, что тоже чего-то стою, но кто-то маленький и вредный внутри твердит: "Зачем тебе все это, зачем? Неужели веришь, будто что-то может получиться? Не стоит. Не позорься. Все еще можно переиграть, отменить, отказаться без объяснения причин."

Но я не буду его слушать. Ни за что не буду. Это все память детства - смешного и неуклюжего ребенка, над котороым долго и зло смеялись. Над неловкими движениями. Над круглыми хомячковыми щечками. Над пухлыми ножками, торчащими из-под вечно слишком короткой юбки. Я вспоминаю все это - с грустью и раздражением, в которые за прошедшие годы переплавились обида и злость. Вспоминаю, и думаю, что если не победить себя сейчас, то все что я терпела, пятнадцать, десять, восемь лет назад окажется напрасным. Что все зароки и обещания (себе, конечно, кому же еще) стать лучше, сильнее, стать человеком, который может никогда уже не станут правдой. Поэтому...

...сцепить зубы, тренироваться, и верить в себя.

Все чаще посещает мысль, что неплохо было бы лет, скажем, до 40, успеть накуролесить побольше, чтоб потом мирно сидеть дома, печь плюшки и вспоминать бурную молодость.

Иногда это желание - пустить все под откос, и постоять, набюлдая, как рушится с таким трудом выстроенный карточный домик - становится настолько сильным, что не то, чтобы погасить, а просто умерить его становится решительно невозможно. Тогда я придумываю себе игры - все что угодно, лишь бы отвлечься и обеспечить своевременный впрыск адреналина. Сейчас я играю в танцы - тренировки, соревнования, азарт; и время от времени гоняю по ночной Москве: крышу отрывает настолько качественно, что потом еще неделю никакие дурные мысли не посещают.

Когда солнца нет, оно вспоминается солью на губах, потрескавшихся, обветреных - с моря всегда бриз, волосы танцуют на макушке. Песок еще слишком холодный - мокрые ледяные комочки между пальцами, впрочем, перестают чувствоваться чересчур быстро. На пляже никого нет, из звуков - только тяжелые, звучные шлепки воды о берег и шелест отползающих волн. И солнце, столько солнца, что, кажется, оно расщепляет тебя - на самые элементарные частицы, и сам себе кажешься не более, чем сгустком атомов, случайно сформировавшихся в его лучах.

У некоторых людей совершенно нет чувства такта. Они самовольно забираются к тебе в голову, и выкинуть их оттуда просто невозможно.

У меня есть огромное желание - как только сойдет снег и асфальт хоть немного подсохнет, накупить цветных мелков и разрисовать весь этот унылый город, окончательно заскучавший и истрепавшийся за зиму.

Мне сегодня так тепло - до жара, и сердце взволнованно бъется и хочется сиять.

Вы знаете, я сегодня, наверное, самый, нет, САМЫЙ счастливый человек на свете.

Знаете ли, мы, водолеи, очень нежные создания. Нежные, капризные, тонко чувствующие истерики.

Я вот все хожу и думаю, что же мне так хреново. И белый свет не мил. Давно уже. Года полтора, наверное.

А сегодня дошло по длинной шее - вдохновения мне не хватает. Обычного такого вдохновения. Мы, водолеи, очень трепетно к этому относится. Не можешь творить - и все. Пойди удавись.

Влюбите меня уже кто-нибудь в себя, пожалуйста.

Я тут влюбилась.

Этот смешной звереныш - ай-ай, или руконожка мадагаскарская.



читать дальшеМадагаскарская руконожка является самым крупным из ночных приматов. Длина тела 40 см, хвоста 60 см. Голова большая, морда короткая; уши крупные, кожистые. Хвост пушистый. Цвет шерсти от тёмно-коричневого до чёрного. Сосков 1 пара, в паховой области. Задние конечности длиннее передних. На всех пальцах - когти, лишь крупный большой палец стопы имеет плоский ноготь. Средний палец кисти очень тонкий и длинный (им рукогожки извлекают насекомых из щелей в коре и тому подобных мест). Зубов 18; крупные передние зубы растут постоянно.



Обитают в зарослях дождевых лесов на востоке острова Мадагаскар. Ведут ночной образ жизни. Держатся поодиночке и парами. Питаются плодами мангового дерева и кокосовых пальм, сердцевиной бамбука и сахарного тростника, древесными жуками и личинками. Спят в дуплах или гнёздах.

Открыл руконожек в 1780 г. исследователь Пьер Соннер, работавший на западном берегу Мадагаскара. «Ай-ай!» - кричали в крайнем удивлении туземцы, увидев у французского путешественника странное животное, никогда ранее не встречавшееся.



Сейчас руконожки, и без того редкие животные, находятся под угрозой исчезновения: дело в том, что на Мадагаскаре сводятся леса. До 1956 года, когда после долгих поисков удалось увидеть взрослую руконожку, их считали уже вымершими. В 1965 году правительство Мадагаскара организовало поимку взрослых особей (удалось набрать девять) и переселение их с Мадагаскара на небольшой островок Нози-Мангабе, покрытый густыми лесами и объявленный специальным заповедником для лемуров (руконожки относятся к лемурообразным).
А недавно на острове встретили детеныша ай-ай, впервые за последние десять лет. Эта находка имеет большое значение. Рождение детеныша доказывает, что вид находится в достаточно хороших условиях и способен размножаться. Есть надежда, что ай-ай не погибнет.

А еще у них необычайно тонкий слух и они могут различать цвета!