Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

В этом году особенно уродились яблоки – родители ведрами возят их с дачи, и это небывалое богатство оставляют храниться на балконе в моей комнате. Жара, дверь все время открыта; комната наполнена терпким яблочным духом. Это самое лучшее олицетворение позднего лета, которое только может быть, его квинтэссенция и сокровенный смысл. Я делаю из него штрудели, пироги, запекаю с корицей и варю сок. Я консервирую это августовское яблочное счастье в банки, чтобы зимой, когда за окном метель, и кончились даже воспоминания о тепле, можно было пить чай с яблочным джемом и думать, что на самом деле это кусочки солнца растворяются у тебя на языке...

Я люблю Москву. Она шумная и суетливая, бестолковая местами, похожая на вздорную и кичливую бабу, которая может довести до белого каления одним своим видом. Но порой она бывает настолько уютная, по-домашнему радушная, приветивая для всех, что веришь ей, и рад ей, каждому дому и трещинкам на тротуаре, духоте дворов и пыли по обочинам.

Вылезаешь в середине дна на Китай-городе: залитая солнцем Маросейка лениво гудит, утомленная жаркими деньками. Идешь в сторону Покровки, и вдруг в голове всплывает образ той самой Москвы купеческой, с яркими прилавками, баранками, самоварами, криками зазывал и гомоном торгующегося народа. Той Москвы, которую слизали пожары, истерло время. Москвы, неуклонно проступающей дощатыми мостовыми сквозь многолетний слой асфальта.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра